Что бы я делал в экстренных случаях, в пиковых положениях?
Я бы кушал ночью — это раз.
Спал бы днем — это два.
Пил бы для веселья с быстро хмелеющими женщинами от недорогих вин типа «Алиготе» — три.
И только с пьяными женщинами разговаривал — четыре.
Я б работал, когда хочется — шесть.
И часы бы перебил — семь.
И детей бы узаконил, и наелся устриц, и в Париж на минутку и обратно — восемь.
И в деревню на подводе с сеном и девками — семь.
И обратно быстро на машине — девять.
И спать — десять, одиннадцать, двенадцать.
А стричься — у ласкового парикмахера с длинными пальцами. А бриться — у длинноногой смуглой, и сидеть низко, чтоб она наклонялась и пачкала свой нос в пене, а я бы ее слизывал и мы бы оба смеялись — это восемь.
Охотиться можно, но не на уток, а на воднолыжников из мелкокалиберки с упреждением — это семь.
Не забыть выиграть у китайцев сражение и Порт-Артур отбить у них, и тут же окружить себя пленницами, портреты у них поменять на свои, из ручек у девушек цитатники вынуть и вложить в них что-нибудь другое — это шесть.
Скорой помощи рыло набить, чтоб начеку и почутче. В корне почутче. И наших всех реанимировать, а то скучно, а гады пусть мрут от инфарктов и пестицидов — это десять.
Да, кондиционеры на лето, слушайте, это же невозможно, и унитазы всем починить — это сто.
Борьбу с пьянством прекратить, тем более, что это не борьба, и это не результат.
Пограничников снять и хорошо угостить. А чтоб сюда не лезли — забором и дырки, как положено, черт с ними, пусть видят, что здесь, и как здесь весело — это сто одиннадцать.
Морякам всем вернуться. Они туда плавают, чтоб здесь гулять, так здесь уже и так гуляют!
С театрами: да пусть играют — ни вреда, ни пользы, давайте, что хотите, только осторожнее. Не дай бог перемрете от бессилия своего бесстрашия, от чудовищного выбора позиции в классовой борьбе.
В баню — по четвергам, ребята, это всем, кроме официантов и поваров — они по пятницам.
А в четверг все вместе, с воблой, с пивом, раками, зеленью, и, ты господи, водочкой.
Но в понедельник буду строг. Тишина чтоб до обеда, до шести вечера.
Воробьям, сволочам, ватой лапы обмотать, псам — кляпы, львам в зоопарках и у Берберовых — глушители на пасть.
Женщинам в понедельник не рожать, пусть с мужчиной подсчитают. И все спим. В понедельник — тишина.
Вторник, среда — личное время.
По пятницам с девяти до двенадцати все выслушивают друг друга, в комнате, мирно, и перестаньте ругаться и кричать друг другу: «Еврей!» — у нас в стране не все евреи.
