Жизнь в нашей стране я бы охарактеризовал кратко: не стой под грузом, не пой под грузом, не пиши под грузом, не крутись под грузом, не веселись под грузом, не люби под грузом, и, главное, не пытайся заработать под грузом. Он упадет как раз тогда, когда ты к нему привыкнешь. Когда упадет, он и сам не знает, но упадет обязательно. Из всех уверенностей в завтрашнем дне эта уверенность — главная.
***
Правительство мне напоминает столб, намазанный медом и облепленный мухами. Все держатся за рабочие места. И очень дорожат столбом.
***
[с 17:01]
Я — человек с коротким дыханием, мелким шагом и разными целями. Целеустремленности такой нет, даже не знаю, чего бы я хотел. Если дадут — я понимаю: да, я этого хотел. Но чтобы я сам этого добивался — нет, я себя на этом не ловил никогда. Какой-то большой целеустремленности нет.
***
Это почта? Мы утром у вас телеграмму посылали, такую, большую. Там переправьте, пожалуйста, «поздравляю» на «проклинаю». А дальше — все те же слова: «с юбилеем», «с праздником», «с днем рождения». Спасибо!
***
Он купил самоучитель по борьбе с венерическими болезнями, и счастлив.
***
Если она балерина, и ее не возбуждает вид собственных ног, то и мне это не передается.
***
Америка, где собрались выпускники разных стран, заражает мир энергией, идеями, открытиями, интернетами тех, кто не выдерживает конкуренции и становится патриотами своих стран.
***
Если один требует денег, а другой ему не дает, кто из них жадный?
***
Я в мужчинах здорово разочаровался. И живут недолго, и беспомощны как-то. В лифте отсекло его от жены, он заполошился, закричал: «Галя, Галя!» Все его успокаивали. На один этаж без нее подняться не мог! А вы говорите, где-то есть космонавты.
***
Самочувствие
Встал — стало лучше. Вышел — стало хуже. Выпил — стало лучше. Съел — стало хуже. Прилег — стало лучше. Встал — стало хуже. Сел — стало лучше. Пошел — стало хуже. Чем спешить будем? Завтра концерт в Осло!
***
В Одессе в старое, то есть советское, время мы что-то отмечали за праздничным столом. Компания человек десять, часть сидела на кушетке. И за нашей спиной пара спала под покрывалом. Видимо, были на пляже, выпили, спали мертвецки. И вдруг, в разгар веселья, они зашевелились, и очень бурно, и очень громко, со стонами, с криками, воплями: «Тебе хорошо? Мне хорошо!» Или они нас не видели, или думали, что мы их не видим… Черт-те что за спиной. Вместо того, чтобы заглушить их, все замолчали. А они, яростно и тяжело дыша… В общем, мы, которые сидели на кушетке, не могли удержать рюмку. Меня била в спину чья-то нога, или голова. Ужас, стон, стыд… Мы, как нас учили, не замечали. Но как ты не заметишь ногу на своем плече? Кто-то перекошено процедил: «Вот такая любовь…» Под крики: «Не так, не так, левее, левее!» мы выскочили с рюмками. Я думаю: какое это было противное старое советское время. Кто бы сейчас обратил на это внимание? Я уже тогда понял, что это гости из будущего.
***
Ко мне в самолете подошел человек: «Можно я вас оторву на секунду?» «Да, пожалуйста». Он присел рядом и задумался минут на пять. Время шло, мы летим. «Вот, скажем..» — он думал, — «что должен человек.. » — он думал, глядя через меня в окно, я молчал. Молчание стало мерзким. «Что должен человек после себя…» — он задумался. «Оставить?» — встрепенулся я. «Нет» — он думал, — «вот, человека окружают…» «Дети?» — напомнил я. «Нет, нет». «Почему нет?» — «Нет» — «Хорошо». Он молчал. «Человек должен после себя… Короче, возьмем правительство.. » — он замолчал. «Ну?» — «Я знаю многих лично, и, поверьте, если во мне было что-то хорошее…» — он замолчал. «Ну?» — сказал я. Он думал, или вспоминал. Человек, который думает или вспоминает, выглядят по разному. Этот думал. «Извините», — сказал я, — «я в самолете, я должен лететь дальше». «Нет, нет, летите, летите, не буду мешать». Он думал в моем присутствии, он молчал. Я задремал. Открыл глаза — его не было. Когда мы вышли из самолета, я его догнал: «А почему вы решили, что по поводу правительства именно я..» — я задумался. Он пожал мне руку: «Приятно было». «А вы, вообще…» — я замолчал. «Да уже все сейчас», — сказал он. «Даже больше», — сказал я. «Вы сейчас куда?» — «Есть тут…» — «Точно есть?» — «Есть, есть…» — «Я к вам приду, мы должны поговорить. Мне кажется, мы думаем одинаково.»
***
Когда моя знакомая ради любопытства пошла на футбол, стотысячный стадион ревел, она возбудилась, она кричала, в перерыве со всеми рванула в туалет, нашла дверь с буквой «Ж», и в ужасе выскочила. Там было полно мужчин. Стоят спиной, курят. Она к дверям — там ясно видна буква «Ж». Опять вошла, спросила: «Мужики, вы что?» Кто-то из мужчин сказал ей: «Футбол — игра жесткая, девочка»
***
[Приятно, когда такая публика. Это я не просто так говорю, это не комплименты. Действительно, когда… ну, не часто, ну иногда встречаешь где-нибудь в районе Костромы довольно тупое недоумение. Это именно то слово. Читаешь… и то ли жена его привела. Она ему говорит, что это смешно… Ну, представляете, если жена говорит ему, что это смешно, он будет когда-нибудь смеяться?
Я пишу все документальные вещи. Я не могу так себе воображать — пишу то, что знаю.]
***
Пришел сын к маме и справедливо и сильно заявил, что ему нужна женщина. Возраст — 18, папа — в отъезде. а нужно сейчас. Маме хотелось, чтоб в первый раз — по любви. И ему хотелось, чтобы в первый раз по любви. Мама сказала, чтобы он сидел дома. Мама поехала на Дерибасовскую. Маму видели на вокзале. Маму встретили в филармонии. Мама была на дискотеке. Мама была в баре у торгового порта. Мама договорилась с профессиональной молодой девушкой 22-х лет, временно работающей диспетчером в порту. Слегка поторговались, с 200 долларов спустились до 160. Сын хотел, чтобы его полюбили; поднялись до 180. Мама вернулась уставшей, но со временем, местом, телефоном и именем. Молодые встретились на следующий день. И на следующий день. И через день. И сын сказал то, что сказал бы каждый мужчина на его месте: «Мама, поздравь нас, мы…» Мама в больнице, папа в отъезде, сын с женой в их квартире… Так что поздравляю!
***
Поет певица: «Эти ночи будут в сердце, если хочешь меня…»
Детский хор подхватывает: «Хочешь меня, хочешь меня, хочешь меня… Бери меня, бери меня…»
Певица вступает: «Не раздумывай, мой мальчик, мое тело ждет тебя…»
Детский хор: «Ее тело — о-о-о! Ее тело — а-а-а! Беги. наш мальчик, хватай, наш мальчик, но неторопливо, любите все, любите всех, любите с детства! А-а-а, мы крошечные, маленькие, но страстные, мы у любви на побегушках, мы поющие последствия любви! А-а-а! О-о-о! Ваши утехи рождают наши голоса!»
Вступает певица: «Иди, любимый, я тебя еще не знаю, но жду, страдаю, беги бегом, бегом беги…»
Детский хор: «Бегом, бегом, бегом иди, нам не хватает голосов, не обмани ее…»
Певица: «А-а-а!»
Хор: » Он где-то затерялся, но он придет, он преодолеет… Мы видим его парус одинокий, одинокий парус уже торчит над морем бурным, полный ветра, он дует к тебе! Все дуют к тебе, к твоему телу все дуют, и мы допоем, мы добежим, все дуют!»
Певица: «А-а-а!»
Хор: «Мы допоем, мы доплывем…»
Певица: «А-а-а!»
Хор: «Мы добежим!»
Певица: «А-а-а!»
Хор: «Глотая ветер, нам нипочем…»
Певица: «А-а-а!»
Хор: «Он здесь, соединяйтесь!»
