[Что в сегодняшней жизни исчезло? Блат. Вот вы представляете, вот блат исчез. Я себе не представляю. Раньше вот я… я жил на улице Стойкости в Ленинграде. Это почти под Москвой. На расстоянии примерно 2 рубля от центра. Значит, километров 20 от центра. В общем, когда я там.. один директор гастронома, он через кого-то передал, чтобы я пришел.. туда, в этом диком районе. Он меня повел вниз, в подсобку. В полной темноте. И стал говорить: «Вот этого вот — сколько?». Я говорю: «А что это?» — «Сколько?» Я руками нащупал в темноте — что-то такое длинное. Я говорю: «Ну, столько». Он отрезает. Он… он боится говорить. «А вот этого сколько?» Я говорю: «Я не знаю», но чувствую — бутылка. Я говорю: «Две». Он говорит: «Две». Он очень любил меня, из-за Райкина. Он говорит: «Нет, я хочу, чтобы вы немножко хоть подкормились» А я жил один тогда. Я говорю: «А вот это вот?» — я чувствую, что это курица или утка, я говорю: «А можно целую?» — «Давай, одну целую» И вот так вот он мне, в темноте: «Этого вот сколько, этого сколько?», и вот так вот запаковал. Причем я потом ушел где-то через с другой стороны, мне вынесли с третьей стороны, и толпа страшная стояла, которая, если бы увидели, что я с такой кошелкой, они же знали и служебный вход, просто убили бы к чертовой матери. В этом районе…]
Уж сколько говорили, сколько писали об этом, что страдает у нас обслуживание другом друга. Что хромает у нас хорошее отношение человека к человеку.
Товарищи, братья, сотрудники, соученики! Я обращаюсь к вам, дети мои! Автоинспекторы и владельцы, официанты и голодные, кассиры и безденежные, вахтеры и те, кто предъявляет в развернутом виде! Перестаньте враждовать, дети мои! Прекратим междоусобицы и распри! Хватит братской крови! Кому на руку наша вражда, кроме международного империализма?
Протянем друг другу руки! Сегодня ты пришел ко мне, завтра — я к тебе. Сегодня ты мне даешь щи, завтра я тебе вырываю зуб. Зачем нам калечить друг друга, братья?
Воспитатели, которые ненавидят детей, сложите оружие и выходите на площадь строиться. Страна задыхается без дрессировщика.
Администраторы, не переваривающие живых людей! Тайге нужны лесники. От вас до ближайшего жилья будет 500 километров непроходимых болот.
Кассир, дитятко мое, выглянь в амбразуру, я сегодня в новом галстуке.
Ай-яй-яй, официанточка, сестричка, девушка, что ж ты на меня из кухни со штыком наперевес? Кто ж тебя разъярил с утра, страстная ты моя? Что тебе самое лучшее сделать, какой самый дорогой подарок преподнести? Уйти к чертовой матери? Ухожу, родная, ухожу. Не нарушу, не потревожу. Пойду в магазин.
Здравствуй, друг мой и брат продавец! За что ж ты меня так не любишь? Посмотри на меня, я точно такой же: пальтишко, шапочка, ботиночки, шнурочки. Куда ж я пойду хлебца купить? Только к тебе.
Нас много, верно, а я в чем виноват? Ты же тоже размножаешься. У тебя зарплата маленькая? Правильно. А у меня разве больше? Что ж ты на меня бросаешься, я тебе, что ли добавляю? Любимый брат, обними меня через прилавок, всплакни и обслужи. Обслужи, куда ж деваться нам обоим?
И пишут об этом, и говорят, а, пока мы сами не договоримся, никто нам не поможет. Нарежь, птичка моя и взвесь, а потом закроешь магазинчик, и все расскажешь: и что яблоки не твои, и колбаса не твоя, и выручка не твоя. А я тебе скажу, что завод не мой, и станок не мой, и ты не мой, и я не свой. Все наше, все родное.
Куда ж мы друг на друга кидаться будем, цепочками греметь? Уж обслужи, кудрявый. А тебе с завода гаечку вынесу. В холодильничек твой вставим, и застучит он, и запоет, как канареечка. И ты будешь доволен, и я, и хорошо нам всем станет, и сойдет на нас великая благодать.
Обнимемся, братья, облегчим душу.
Иди ко мне, таксист, иди, родной. Иди сам, мне недалеко. Если не подойдешь, я подожгу тебя с твоим таксопарком… Стой, стой! Вот с чем у нас плохо, так это с такси.
