Имя Роберта Лукаса, наверное, не так известно широкой аудитории, как имена других великих экономистов 20 века. В отличие от Джона Мейнарда Кейнса, Фридриха фон Хайека и Милтона Фридмана, он никогда не работал в государственных учреждениях, не участвовал в разработке экономической политики или реформ, не консультировал президентов или премьер-министров, не публиковал политические брошюры или популярные книги. Когда его спросили, каким будет его первый шаг, если он вступит в Совет экономических консультантов при президенте США, он ответил полушутя-полусерьезно: «Я бы ушел сразу. Здесь, в Чикаго, мы серьезно относимся к экономике». Но, конечно же, его вклад в развитие экономики ничуть не уступает вкладу Кейнса, Хайека или Фридмана; его научная работа заложила методологические основы современной макроэкономики. Многие из его идей актуальны и во время нынешнего экономического кризиса.
Роберт Лукас был чем-то вроде случайного экономиста. Получив степень бакалавра истории в Чикагском университете в 1959 году, он поступил на ее обучение в Калифорнийский университет в Беркли. Там он с большим интересом прослушал несколько курсов по экономической истории античности и средних веков. Жизнь римских императоров и франкских королей была, конечно, увлекательна, но юноше казалось более важным то, как хозяйственная деятельность простых людей, их повседневные ожидания, решения и поступки неумолимо меняли мир и формировали ткань мировой истории. . После обращения к экономике Лукас вернулся в Чикагский университет. Здесь среди его учителей был Милтон Фридман, оказавший большое влияние на взгляды и научные идеи будущего лауреата Нобелевской премии.
5. При чем тут гольф?
В 1970-е годы многие развитые страны столкнулись со стагфляцией. Серия негативных нефтяных шоков и неконтролируемое стимулирование спроса привели к одновременному падению производства и ускорению инфляции. Вместо полной занятости благодаря низкой инфляции правительства и центральные банки получили взамен высокую инфляцию и растущую безработицу. Стагфляция нанесла сильный удар по традиционным кейнсианским политическим рецептам, и 1970-е годы стали лучшим временем для Милтона Фридмана и идеи монетаризма. Осознание того, что политика стимулирования спроса эффективна лишь в той мере, в какой ей удается обмануть инфляционные ожидания домохозяйств и фирм, произвело революцию в макроэкономике.
Напротив, в новаторских работах Милтона Фридмана и Эдмунда Фелпса инфляционные ожидания формировались инфляцией в предыдущие периоды. Людей можно долго обманывать, стимулируя производство, но теперь только ценой все более высокой инфляции.
Роберт Лукас также лишил правительства и центральные банки этой возможности. Он развил оригинальную идею Джона Мута о том, что потребители и компании используют всю доступную им информацию и не допускают систематических ошибок в своих прогнозах. Увеличение номинального спроса вызывает рост цен на товары и услуги. Если люди предвидят это, они требуют более высокой заработной платы, а компании повышают цены в ответ на рост затрат. При этом реальные затраты не меняются, поэтому увеличивать производство компаниями нет смысла. В конце концов, за номинальным спросом следует рост инфляции, а не объема производства.
4. Прыжки на батуте для настоящих экстремальных спортсменов
Люди могут быть временно введены в заблуждение, поскольку не обладают полной информацией, но их нельзя обманывать до бесконечности — ожидания, как правило, рациональны. Это не означает, конечно, что в повседневной жизни люди ведут себя как роботы, просчитывающие возможное будущее на основе сложных математических моделей. Этим не могут похвастаться даже экономисты. В мире много иррациональности и непредсказуемости. Однако, когда дело касается нашего кошелька и нашего здоровья, мы стараемся не повторять ошибок в своих прогнозах и решениях. Резкое падение курса рубля после падения цен на нефть вынуждает нас бежать в магазины и покупать импортные товары – мы резонно прогнозируем рост их цен, хотя инфляция в предыдущем месяце была невысокой. Мы узнаём об эпидемии COVID-19 и ещё до введения карантина многие из нас начинают ограничивать свои социальные контакты и избегать массовых собраний — мы осознаём повышенный риск заражения или заражения окружающих.
Макро- и микроэкономические модели 1950-х и 1960-х годов имели мало общего. В то время как микроэкономисты изучали поведение и взаимодействие отдельных потребителей и компаний, можно сказать, под микроскопом, макроэкономисты изучали экономику с высоты птичьего полета. В их моделях нельзя было увидеть, как ведут себя отдельные лица или компании — нельзя было увидеть деревья за лесом.
Все изменилось в 1970-х и 1980-х годах: макроэкономические связи, которые десятилетиями казались нерушимыми, вдруг стали рваться одна за другой. Это сбило с толку экономистов, прогнозистов и политиков: «Что вызывает эти изменения? Значит ли это, что макроэкономические модели бесполезны?» Роберт Лукас дал простой ответ на эти вопросы: вслед за изменением экономической политики произошли изменения в потребительском и инвестиционном поведении домохозяйств и компаний, что, в свою очередь, привело к серьезным изменениям на макроуровне. Это также означает, что традиционные макроэкономические модели, основанные на исторических данных, в лучшем случае бесполезны для анализа новой экономической политики, а в худшем могут привести к ложным выводам.
Однако критика Лукаса была конструктивной. Если люди и компании меняют свое поведение в результате структурных изменений в экономике или изменений в экономической политике, их следует реинтегрировать в макроэкономические модели. Микрофондирование ключевых макроэкономических отношений, связывающих микро- и макрокосмос экономики, явилось одним из важнейших изменений в экономических науках. В наше время при упоминании слова «модель Лукаса» экономисты часто просят пояснить, о какой именно модели идет речь, но когда слышат слова «критика Лукаса», все сразу понимают, о чем идет речь.
3. Гимнастика – опасный вид спорта
Критика Лукаса также связана с сегодняшними реалиями. Во время пандемии коронавируса произошли значительные изменения в поведении домохозяйств и предприятий. Из-за роста неопределенности люди стали больше откладывать на черный день, а компании стали откладывать инвестиции до лучших времен. На макроэкономическом уровне эффект заключался в снижении склонности к потреблению и меньшей чувствительности инвестиций к процентным ставкам. Такое изменение поведения характерно для многих кризисов. Однако нынешний экономический кризис не совсем обычный. Изменилась и структура потребления и производства. Люди были вынуждены резко сократить потребление одних товаров и услуг и увеличить потребление других, в то время как компаниям пришлось быстро адаптироваться к изменившейся структуре спроса и сбоям в производственных цепочках. Таких структурных изменений не было в предыдущие кризисы, а это означает, что необоснованные макроэкономические модели на микроуровне малопригодны для анализа происходящего сейчас и прогнозирования экономического развития на ближайшую перспективу.
Анализ деловых циклов, исследование причин экономических кризисов и разработка политики стабилизации, безусловно, важны и вызывают беспокойство у многих людей. Но исследования Лукаса не меньше касаются проблем долгосрочного экономического роста. Два-три процента среднегодового экономического роста — различия кажутся не такими значительными, но в течение столетия развивающаяся страна станет более чем в два с половиной раза богаче своего несостоявшегося конкурента чуть быстрее. В статье «О механике экономического развития» с 1988 года Лукас пишет: «Последствия для человеческого процветания, возникающие в результате вопроса о долгосрочном росте, ошеломляющие. Когда вы начинаете думать о них, трудно думать о чем -то другом.
Человеческий капитал был ключевым элементом долгосрочного роста, на котором Лукас сосредоточился на своих исследованиях. В своих моделях, знания, навыки, социальные компетенции и здоровье сотрудников одинаково важны для производства товаров и услуг, таких как машины, компьютеры и здания. Как и физический капитал, человеческий капитал растет благодаря инвестициям — времени, потраченному на образование, поведение и укрепление здоровья. Однако, в отличие от физического капитала, возврат от человеческого капитала не уменьшается с его увеличением, что делает его накопление источником долгосрочного долгосрочного роста. Это различные уровни человеческого капитала, который Лукас приписывает, почему бедные страны остаются бедными и богатыми, становятся более богаче.
2. Подводное плавание опасное удовольствие
Идея воздействия человеческого капитала на долгосрочный экономический рост одинаково важна во времена пандемии Covid-19. Эпидемии часто сравниваются с войной, и в ней есть некоторая правда. Как и войны, они разрушают человеческий капитал, наносят ущерб общественному здравоохранению и убирают человеческую жизнь. Это также оказывает негативное влияние на долгосрочные перспективы роста мировой экономики. Вот почему общественные инвестиции в здравоохранение и медицину сегодня так важны, и временное снижение ВВП в значительной степени оправдано с экономической точки зрения, чтобы сэкономить как можно больше жизней и сохранить человеческий капитал таким важным для будущего роста.
