Книжный клуб рассказал о том, как пережить смерть близкого человека, что делать с чувством вины и как выглядит культура траура в разных странах.
На традиционном заседании книжного клуба Центра «Благосфера» обсудили новый выпуск из серии «Как жить» от Olympus Business — книгу Меган Дивайн «Поговорим о трауре». Это больно, и это нормально».
Об авторе и нелепости посыла «встань и иди»
Меган Дивайн — бывший психотерапевт. Она сама пережила внезапную смерть близкого человека. В книге автор пытается понять, что не так с восприятием траура в обществе. Наша культура не открыто скорбит, и люди вокруг нас часто не знают, как вести себя или помочь тому, кто понес утрату.
В России нет устоявшейся практики траура, отмечает Зара Арутюнян, психолог, социолог, травматолог. «В основном, все советы для человека, потерявшего близких, — это «встань и иди». Считается, что нужно как можно скорее вернуться к «нормальной жизни». Об абсурдности и неуместности этого сообщения пишет автор книги, говорит Арутюнян.
Ирина Седакова, президент издательского дома «Олимп-Бизнес», рассказала, что при выборе книги руководствовалась личным опытом потери близких и почти 40-летним профессиональным стажем этнолингвиста. Седакова вела лингвистические, этнографические и фольклорные исследования, ездила в сельские поездки, где изучала традиционную культуру.
«В основе такой культуры лежит тема погребения. Когда приезжаешь в деревню, тебе первым делом рассказывают, кто кого потерял, как проходили похороны, поминки и так далее», — вспоминает Седакова.
Вызывает удивление сохранение темы захоронения и различных представлений о смерти в небольших поселениях, — отмечает эксперт. Отчасти это помогает скорбящему человеку пройти путь утраты.
«В традиционной культуре, где люди в основном знают друг друга, уведомление о чьей-либо смерти является обязательным. В городе нет системы оповещения, и мы можем легко спросить кого-то о здоровье близкого человека, не зная, что он умер», — сказала Седакова. .
По словам Седаковой, есть такие понятия, как жили и не жили. Считается, что человеку отведено время до старости. Мужчина, который рано умирает как муж автора книги, — непрожитый век. Для его близких это двойной траур.
Тема траура
Мы почти не видим траура в крупных городах России, — говорит Седакова. Однако в традиционной культуре сохранилось множество визуальных знаков, указывающих на то, что человек переживает траур и его нельзя трогать. В балканских странах, например, на ворота дома до сих пор вешают черную ткань, мужчины носят черные банты на лацканах, чтобы показать, что кто-то в семье недавно умер.
Во многих странах есть специальные фразы: если упоминается имя умершего, после умершего добавляется «Боже, прости его». В этом случае окружающие узнают, что человек умер. К сожалению, в русском языке такого нет, отмечает Седакова.
«Есть какие-то жесты — в Греции на некоторых островах до сих пор приносят домой сладости: сахарные наггетсы, шоколад. Это метафора: люди хотят немного подсластить горечь утраты», — говорит Седакова.
Сколько длится горе
Алена Кизино, заведующая психологическим отделением Детского хосписа «Домик с фонарем», рассказала, что родители, потерявшие ребенка, в большинстве своем соглашаются на посещение психолога. Однако все очень индивидуально, и каждому человеку нужно разное время, чтобы справиться с горем. Кисино уверен, что горе не измерить; так больно терять ребенка, родителя и супруга.
«Существует несколько теорий траура. Одна состоит в том, что траур начинается, развивается, а затем заканчивается — примерно через два года. Израильские источники пишут, что семья переживает смерть ребенка около семи лет. Но стандарта нет — книга также рассказывает о это, — говорит Кизино.
Вторая теория заключается в том, что жалобщик живет одновременно в двух измерениях, затем попадает в прошлое (и жалуется так же, как и в первый день), а затем оказывается в настоящем, где начинает жить, заботясь о себе, детей и хлеб насущный. «Мне близка эта теория. Разговаривая с родителями, понимаешь: у них есть прошлое, которое всегда им напоминает, и есть домашняя реальность, в которой надо жить», — говорит Кисино.
Как помочь человеку пережить утрату
У детского хосписа Lantern House есть своя традиция – каждую весну родители и сотрудники собираются на День памяти, чтобы посадить деревья в память об умерших детях. «Мы делаем специальные таблички с именами, родители украшают их и вешают на елку. Для родителей важно, чтобы другие дети ходили по этому парку и спрашивали, почему на яблоне или груше есть имя. Это очень символично. Он оберегает память об их ребенке. Жизнь продолжается — так же, как и траур не сохранить», — говорит Кизино.
Скорбящий человек не может бояться говорить о своих чувствах и желаниях: я хочу побыть один, я хочу, чтобы меня кто-то обнял.
«Решение всегда в разговоре. Доверие, безопасность и общение друг с другом. Пострадавшего можно спросить: какая помощь тебе нужна, что я могу для тебя сделать?» — говорит Кисино. По ее словам, необходимо оставить пространство для воспоминаний и разговоров.
Дважды в год детский хоспис принимает семьи, потерявшие детей, на выходные. Там они беседуют с психологами и поднимают тему траура. Для многих родителей это первый раз, когда они могут открыто говорить о своей утрате.
«Все люди горюют по-разному: одних волнует, что картина их ребенка висит у них в комнате, другие ее не видят. И люди молчат, не спорят, это табуированная тема: я не могу говорить о своих чувствах. в семье хорошие отношения, боль переживается вместе. Если отношения сложные, то будет очень сложно оплакивать и поддерживать другого человека в одиночку, — говорит заведующая психологическим отделением.
Говорить ли ребенку о смерти близкого
Алена Кизино убеждена, что о смерти нужно открыто говорить с детьми всех возрастов; игнорирование этой темы может привести к тревожным расстройствам. «Неважно, сколько лет ребенку, важно, — говорит он. — Но правда должна быть рядом. Невротические реакции у ребенка появляются не тогда, когда мы говорим ему о смерти, а когда игнорируем предмет его возраста» .
Сложность в том, что многие родители не могут найти слов, чтобы рассказать о смерти. «Есть темы, где нет «говорящего языка» — тема смерти одна из них», — добавляет Зара Арутюнян.
«У каждого человека есть право на собственный выбор»
Часто умершего человека или его близких обвиняют в том, что они сделали что-то не так и таким образом формируют у людей чувство вины, — говорит Елена Мартьянова, директор по развитию и коммуникациям фонда помощи хосписам «Вера». Так было и с автором книги «Поговорим о трауре». Тебе больно, и все в порядке», — ее муж утонул, и люди сказали, что он «виновен, потому что у него не было спасательного жилета».
Фонд «Вера» помогает с чувством вины. Психологи, которые принимают звонки на телефон доверия, получают много просьб о поддержке от близких, которые чувствуют себя виноватыми и думают, что сделали что-то не так. «Вина усиливает боль. С этим обязательно нужно разобраться и проговорить. Важно понимать, что каждый имеет право делать свой выбор», — говорит Мартьянова.
В своей книге Меган Дивайн пишет, что траур вечен. «Это переживание, с которым нам предстоит жить. Острая боль может уйти, но любовь и уважение к этому человеку останутся навсегда. Во всех книгах серии «Как жить» есть любовь к человеку», — подчеркивает Ирина Седакова. .
