Русское националистическое движение разделили события на Майдане и вооруженный конфликт на Донбассе. Часть ее представителей отправилась воевать за самопровозглашенные республики, часть за Украину. «Газета.Ru» пообщалась с россиянами, назвавшими себя русскими националистами, оказавшимися по разные стороны баррикад.
Алексей Мильчаков, националист из Санкт-Петербурга, до конфликта на Донбассе служил в российских воздушно-десантных войсках, а с началом боевых действий на Украине отправился в Луганскую область, где создал и возглавил диверсионно-штурмовую группу «Русич». Это подразделение сражалось вместе с известным полевым командиром Александром Бедновым, погибшим в январе 2015 года. Несмотря на это, подразделение Мильчакова до сих пор воюет с украинскими силовиками.
Роман Железнов — участник неформального националистического движения «Реструкт» из Москвы и знаком с Максимом Марцинкевичем, он же Тесак. Железнова много раз судили в России за различные преступления. После начала боевых действий на Донбассе вступил в добровольческий полк «Азов», в котором воюют украинские националисты. Следственный комитет России возбудил в отношении Романа уголовное дело по статье «Наемническое участие в войсковой войне».
«Газета.ру» взяла интервью у обоих замечательных представителей националистического движения. Накануне интервью Мильчаков вернулся из очередного боя, а Железнов лечится после ракетного удара в украинской столице.
— Как давно вы являетесь частью русского националистического движения?
А. Мильчаков: Я был частью этого около 10 лет.
Р. Железнов: Более 10 лет. Я стал националистом примерно в 14 лет, скинхедом в юности.
— Как пришло решение отправиться в зону конфликта на Украине?
А. Мильчаков: События в Одессе были решающими. Перед отъездом я набрался опыта и соответствующих навыков, так что уйти не было проблемой. Мой позывной «Серб» — как и любой позывной, он должен обезличиваться. Кроме того, у меня очень тесные связи с Сербией.
Р. Железнов: На некоторые вопросы я не смогу ответить. Пожалуйста, поймите меня хорошо, я не хочу создавать лишних проблем родственникам и друзьям, оставшимся в России. Все, что я могу сказать, это то, что в националистических кругах в России я известен как Зухель. Хочу также отметить, что я категорически отрицаю финансовые мотивы своего присутствия на войне и именно поэтому свою поддержку братского славянского народа квалифицирую как «наемничество». Многие добровольцы тратили последние деньги на разные виды боеприпасов… Содержимое у всех было совершенно одинаковым. Живя в Москве, я легко мог заработать гораздо больше денег, чем здесь платят комбатантам. Предвосхищая ваш вопрос, хочу также сказать, что ко мне тут относятся положительно, никаких признаков русофобии я не заметил. Кроме моего московского акцента, я ничем не отличаюсь от местных.
— Сколько русских националистов участвовало в боевых действиях с начала вооруженного конфликта на Донбассе?
А. Мильчаков: Не совсем так. Большинство из них поддерживают только одну сторону. Но часть фанатского движения и часть движения националистов также ушли в зону боевых действий. Я знаю это, потому что я участвую в обоих движениях.
Р. Железнов: Я, конечно, не располагаю подробной информацией об этом, но полагаю, не более нескольких сотен. Учитывая, что активисты националистических движений в России последовательно подвергаются чистке со стороны спецслужб с середины 1990-х годов, это не так уж и мало.
— Что вы думаете о тех русских националистах, которые воюют не за свою сторону конфликта, а за другую? Что вы думаете о таких людях? Вы когда-нибудь сталкивались с ними в бою?
А. Мильчаков: Я считаю их хипстерами или дураками, которые повелись на красивые (для ультраправого движения) лозунги, картинки и символы. Думаю, среди них есть и откровенные русофобы. Хотя есть люди, не принадлежащие ни к одной из них и уехавшие из-за реальных или мнимых репрессий против них со стороны органов МВД РФ. Как себя чувствую в бою — не знаю. Знаете, мертвые не претендуют на гражданство.
Р. Железнов: То, что эти люди русские или называют себя националистами, не делает их моими друзьями.
Но я гораздо больше уважаю их, вышедших защищать свои взгляды с оружием, чем виртуальных «соратников», чья солидарность и протест на самом деле не более чем пустое позерство и спекуляция на текущей политической повестке.
— Есть мнение, что события на Украине разделили русских националистов. Вы согласны с такими утверждениями? Если да, то откуда взялось это разделение?
А. Мильчаков: Да, я согласен. Произошло это из-за идеологического кризиса в движении, приведшего к возникновению явлений, весьма далеких от ядра движения, таких как пиплехейт (мизантропия в принципе — Газета.ру), человеконенавистничество, русский правый ислам, русофобия.
Р. Железнов: Националисты в России не склонны к консолидации, и разные ее течения всегда конфликтовали, с разной интенсивностью. Раньше преградой была религия, теперь — внешняя политика. Современный русский национализм — скорее мода определенных молодежных субкультур, чем политическая сила. Он маргинален и неясен. Нет последовательной доктрины и весомых цифр.
— Вас иногда обвиняют СМИ в излишней жестокости. Вы сами согласны с такими утверждениями?
А. Мильчаков: На войне, как на войне. Ничего особо сложного я не делал.
Р. Железнов: Абсолютно нет. Я против немотивированного и бессистемного насилия и не имею абстрактных деструктивных импульсов. К тому же, мне кажется, судить о войне по меркам мирного времени как-то вульгарно…
«Наверняка у вашего отряда был шанс захватить пленных». Как вы к ним относитесь и как вы к ним относитесь?
А. Мильчаков:
Пленных мы не берем, и другие части относятся к ним более гуманно, чем украинская сторона.
Р. Железнов: Без комментариев.
— Любая война рано или поздно заканчивается. Вы уже решили, чем будете заниматься после войны? Что вы будете делать, если встретите кого-нибудь из националистов, воевавших на противоположной стороне конфликта?
А. Мильчаков: Что делать, я знаю. Вероятно, это будут бизнес и учеба. И, конечно же, я буду ждать следующей войны.
Что же касается моего отношения к моим старым врагам, то то, что было на этой войне, должно остаться в ней.
Р. Железнов: Если я доживу до светлых времен, когда закончится эта братоубийственная война, я хотел бы полностью посвятить себя семье, может быть, каким-то позитивным социальным инициативам. Про встречу ведь — как говорится, после драки кулаком не махнуть. Помимо моего личного отвращения к некоторым особо отвратительным персонажам, которые выглядят так, будто они сошли с антибольшевистских карикатур, у меня нет ненависти к моему врагу. Все эти «ополченцы» — спусковые крючки, мой настоящий враг в Кремле.
