(Русский) Антон Красовский: Для многих из них жизнь с открытым статусом — настоящий крест. Запах довольно трудно уловить, 18 мая 2017 г.
Антон Красовский — российский корреспондент, телеведущий, создатель и основатель фонда «Спид.Центр», борец за права людей, живущих с ВИЧ, и человек, которого я давно хотел арестовать в интервью. Мечты сбываются.
Антон, ваш фонд «Spid.Center» основан на частных пожертвованиях, вы не единственный, кто действительно сказал, что не хочет просить и собирать средства у страны, и постоянного спонсора у вас тоже нет. Каким вы видите будущее финансирование фонда? А почему вы не хотите собирать средства со страны, учитывая, что ваш фонд в какой степени выполняет ту работу, которую, очевидно, должно выполнять вменяемое, настоящее государство?
Это действительно моя принципиальная позиция — ни цента из муниципальных средств. До такой стадии правительство врага будет для нас не другом, а разумным противником. Я считаю аморальным собирать средства у страны, которая сама отрицает наличие эпидемии. Запрет заместительной терапии и всех видов программ снижения вреда. Дискриминация в отношении ЛГБТ. Мы — русские. Мы осознаем, что средства страны на самом деле являются не деньгами налогоплательщиков, а деньгами, украденными у налогоплательщиков. Распределены. И воспринимаются государством как их собственность. Правительство считает, что любая экономическая помощь — это приобретение. Они постоянно повторяются: кто идет с дамой, какие танцы. У меня нет ни сил, ни времени, чтобы уверить их в том, что я действительно обязан их танцевать. На самом деле, все эти паразиты живут за счет моих налогов. Мне проще собирать пожертвования на свою ничем не примечательную работу от таких же людей, как и я. От тех, кто не верит в это государство и понимает, что с ним невозможно вести дела.
Сколько денег вы сейчас тратите на работу фонда и сколько человек в нем работает?
Мы тратим что-то на работу Фонда. В луне все люди, работающие в фонде, выходят за пределы 5 000 долларов США. Еще через 2 до места расположения Фонда, где каждый день проходит множество мероприятий: от Фестиваля равенства семей, до съемок календаря Плана «Нет насилию», от групп поддержки для людей, живущих с ВИЧ, до встреч с самыми крутыми людьми по этой теме, которых можно доставить со всего мира. Остальные средства мы используем для поддержки наших коллег и работы сайта. В настоящее время в фонде работают в общей сложности 10 человек.
О чем вы изначально думали и что в итоге получилось?
Изначально мы вообще не думали. Мы просто пытались начать борьбу за строительство нового клинического центра для ВИЧ-положительных жителей Московской области. Через некоторое время мы решили, что новое место расположения старой больницы облегчит нам задачу. Но уже через 2 дня работы над сайтом стало ясно, что это больше, чем просто сайт больницы. И это не совсем сайт больницы. Например, появился «План по борьбе со СПИДом». А потом, через шесть месяцев, мы решили создать фонд, чтобы попытаться финансировать все через него, потому что у нас больше не было возможности платить самим. Это было год назад. Год назад я отнесла документы в Министерство юстиции.
Почему, несмотря на то, что у вас один из самых привлекательных веб-сайтов по ВИЧ/СПИДу в Интернете, вы не создаете личный, аутентичный контент? Как же вы сможете заработать потенциальных рекламодателей для себя и, соответственно, средства на поддержку?
Это не совсем так. Это абсолютно правильнее. Итак, сейчас я открыл ключевую страницу сайта, там есть 3 реальных продукта из 5 материалов с иллюстрациями, 2 с нашими изменениями. Все переведенные материалы также являются нашей личной работой, возьмите и переведите по 2 слова. Он элементарно находится на нашем сайте, обновляется не в неделю, а 8 раз в день. Середина — это агрегация. Середина — большая редкость. Что касается бизнес-модели работы сайта, который не зарегистрирован как СМИ, я, пожалуй, зарезервирую в контексте раскрытого медиафорума. Говоря обычным языком: реклама — это оплачиваемая работа. А НКО — это некоммерческая организация. Если вы не запутались в этом противоречии, то я не рассматриваю в это время, как вы можете отнестись к нему.
Какова сейчас популярность вашего сайта? А вы проанализировали, кто эти люди, которые читают ваш сайт? И главное, почему они это делают?
Конечно, они были проанализированы, и в них практически нет секретов. Если вы зайдете на подобный сайт, то откроете для себя удивительную свежую вселенную посторонней статистики. Все это находится в открытом доступе. В среднем за год на Луне побывало от 70 до 150 000 гостей. Однако мы больше не называем веб-сайт основным средством массовой информации. Он полностью связан с Facebook, и основной трафик идет туда. И мы больше нуждаемся в рекламе социальных сетей. Сейчас в Facebook он составляет в среднем 100 000 в неделю. Это люди, лидирующие из столицы. В лидирующей толпе нас читают по телефону. Но почему они это делают — совершенно другой вопрос. Наверное, любопытно.
В последние годы люди, живущие с ВИЧ, все чаще раскрывают собственные лица, практически не так давно в журнале Harpers Market появилась замечательная заметка с 3 молодыми женщинами с не очень решительными лицами. Для вас как это желание — ваше лицо открыто? Как вы думаете, как что-то сдвинется с мертвой точки?
Я считаю любые палаты смелым и непонятным поступком. Она может абсолютно точно помочь тысяче людей освободиться от чувства обреченности и исключительности собственного положения. Они не одиноки благодаря осознанию того, к чему привела эта конфронтация. И эти 3 девочки — Маша, Наташа и Аня — конечно же, героини своего времени. Для многих из них жизнь с незакрытым статусом — подлинный крест. Достаточно, чтобы достаточно пахло.
У вас тоже был провал, но на тему вашей сексуальной ориентации. Позже вам стало легче существовать? И это заменило это по отношению к вам непосредственно вокруг и геям в Российской Федерации в целом?
Нет, мне не было легче существовать в дальнейшем. Конечно, мне стало намного сложнее. Я заблокировал для себя большое количество карьерных дверей, не раскрыв ни одного кандидата. Но мой каминг-аут был жестом неповиновения, а не чьей-то помощью. Я понимал, что ухожу и каковы будут результаты. Я сделал себя непокорным вопреки предположению закона антигена. Когда геев забрасывали камнями в Российской Федерации. Легче ли мне? В то время я не боролся со своими умственными задачами. Это не был жест гостя группы Help: «Здравствуйте, меня зовут Антон и я гей». Я элементарно вышел перед системой и сказал: хотите кидать гранит — кидайте в меня. И когда я говорю, здравствуйте, меня зовут Антон, и я существую с ВИЧ с 2011 года, я делаю это с совершенно другими целями. Не для того, чтобы бросить в меня гранит, а для того, чтобы люди знали, что они не одиноки. И они ни в чем не виноваты.
Однажды вас спросили, как устроить так, чтобы люди с ВИЧ понимали, как обычные люди, и вы дали ответ: «Ни в коем случае. Тем временем люди с ВИЧ не учатся правильно понимать друг друга и т.д. «.» Догадайтесь, как обычный человек с ВИЧ может бояться, страдать, смущаться и начать воспринимать его правильно?
Они много говорят о низком качестве лечения в Российской Федерации, о перебоях и так далее. На фоне этого, с другой стороны, мы каждый день видим (в СМИ, социальных сетях) какие-то онлайн-конференции с Верой Брежневой, конференции о СПИДе, заявления различных чиновников о том, что эпидемия действительно находится под контролем, и так далее. Но что на самом деле происходит сейчас в Российской Федерации с лекарством и эпидемией?
По своей природе эпидемия находится в генерализованной стадии. По данным ЮНЭЙДС, в настоящее время в Российской Федерации около 2 миллионов человек живут с ВИЧ. Министерство здравоохранения опровергает эти цифры и ежегодно занижает их. В прошлом году они утверждали, что нас на самом деле 870 000 в Российской Федерации, на данный момент это уже 560 000. Только 200 000 излечиваются, и это довольно плохие планы, основанные на зидовудине и стокрине. В двух словах — все страшно, и с каждым днем становится только хуже.
На днях, буквально в контексте статьи в «Новой газете» о преследовании геев в Чечне, вы написали в своем Facebook, что в этом смысле в Российской Федерации ничего не изменилось за последние 6 лет. Почему вы все еще здесь, в Российской Федерации, почему вы не уедете туда, где все в порядке и в этом вопросе?
Ну, потому что моя настоящая функция не в том, чтобы обеспечить максимальный комфорт собственной тушке, а в том, чтобы бороться со злом до конца. У всех людей разные проблемы, все они хороши. Я был бы счастлив родиться конформистом. Но за это время я бы прекрасно работал на отечественные власти и бороздил океаны на яхте.
