Условие этого интервью — не задавать вопросы о возрасте и семье. Молодого писателя Микиту Франко можно понять. Дебютная любовь номинанта на премию «Сделано в России» называется «Дни нашей жизни», и весной книга вышла в популярном и очень смелом издательстве Popcorn Books. Это реальный и решительный дневник ребенка, который стал сиротой в возрасте 3 лет, но вместо детского дома попал в гомосексуальную семью. Действия, описанные в книге, соответствовали российской действительности, временам охоты на суррогатных отцов-геев и страшных историй о страхах жизни с двумя отцами. Сам Микита — молодой трансгендер. И здесь, с июня по август, уже трудно не вспомнить трансфобный закон Лены Мизулиной, который, например, стал частью огромной политической кампании по укреплению семейного университета. Ренат Давлетгильдеев поговорил с Микитой Франко о творчестве и свободе
Фото: Пресс-служба
Ɔ. В этом году давление на ЛГБТ в Российской Федерации продолжилось. Как нарисовать весь данный информационный фон?
Я появился и вырос в Казахстане, в настоящее время имею личный паспорт этого государства, но несколько лет прожил в Российской Федерации и, в принципе, настроен на безвозвратный переезд и смену гражданства. На данный момент я изменил свое мнение — по той причине, о которой вы говорите. Когда я ознакомился с последними объявлениями, то впервые в жизни всерьез задумался о том, что нужно менять намерения и присмотреть для эмиграции другую, более дружелюбную страну. Раньше я не сомневался, что проект прав человека в Российской Федерации, каким бы плохим он ни был, каждый раз будет становиться чем-то отличным от Казахстана. На данный момент я в этом не сомневаюсь.
Ɔ. В какую страну вы хотели бы переехать? В целом, есть ли пространство, которое вы считаете идеальным с точки зрения комфортной и безопасной жизни?
Учитывая, что бизнес, семья, дети и тому подобное не так уж сильно интересуют меня в данный момент, я никогда не оценивал комфорт государства как «идеальный» для ЛГБТ. Для меня это не является решающим аспектом. Я не хочу быть уничтоженным, избитым и заключенным в тюрьму — остальное, в плане семьи и отношений, пока не имеет для меня прямого значения. Вполне вероятно, что с возрастом ценности будут меняться. Наверное, поэтому Российская Федерация меня абсолютно устраивала раньше, пока там не были замечены совершенно ужасные законопроекты, истории о вмешательстве в семью, в том числе уголовные преследования. Самое важное для меня — это чувство безопасности и ощущение того, что я на самом деле дома и могу появиться в любом месте. Например, на самом деле я пытаюсь посетить разные штаты, чтобы понять, где я чувствую себя лучше, чем что-либо еще. Пока такого государства нет, но я смотрю в сторону Европы — на восток или на север.
Фото: Пресс-служба
Ɔ. Одной из наших героинь, TikTok-блогеру, школьнице Оле Тыкве, угрожали физиологическим наказанием за ее публичные высказывания о правах ЛГБТ. В результате она была вынуждена покинуть Российскую Федерацию вместе со своей семьей. Сталкивались ли вы когда-нибудь с ненавистью?
Нет, ничего такого не было. Не всем нравится моя книга, и люди выражают это по-разному и в разных текстах, но я бы не сказал, что это действительно ненависть. Это не плохо.
Ɔ. Считаете ли вы себя ЛГБТ-автором, а свои книги — гей-романами? Как вы себя идентифицируете: как подростковый автор, как ЛГБТ-автор?
По своей сути я идентифицирую себя как творца. Да, то, что я сейчас пишу, это больше молодежная литература, но только потому, что я сам ближе к школьникам, чем к взрослым. Вполне вероятно, что я стану старше, у меня появятся новые мирские способности, и я начну писать совсем другие книги.
Мне кажется не совсем верным относить книги, в которых присутствует ЛГБТ -ность, к отдельному виду литературы. Внутренне я ничего не чувствую. Если это книга о любви между двумя мужчинами, то это просто роман. Если это книга о взрослении ЛГБТ-подростка, то это роман о взрослении, как и любой другой. Мы всегда говорим, что ЛГБТ — такие же люди, как и все остальные, в нас нет ничего особенного, а потом нам нужен особый полк в книге? ~ Издатель: Popcorn Books ~ ɔ. Вы начинали как интернет-писатель и опубликовали главу романа в блоге. В этом году он начал сотрудничать с издательством. В ноябре будет опубликована ваша вторая книга «Тетрадь в кляксе». Какая роль вам ближе: автор «Самиздата» или писатель с контрактом? ~ Писатель с контрактом. Мне кажется, что самиздат не может быть длинной историей. Если вы хотите, чтобы вас кто-то читал, кроме родителей и бабушек, вы должны вкладывать деньги в рекламу и продвигать саму книгу. Если реклама работает и книгу покупают, вы получаете деньги и вкладываете их в дальнейшее продвижение. Это никогда не окупается. ~ Ɔ. Как легче работать: в одиночку или с командой? Стало ли меньше творческой свободы? ~ Я не чувствую, что издательство как-то ограничивает мою свободу. Для меня «Самиздат» был хорош только тем, что я сделал рекламу, издательство меня заметило и, слава Богу, забрало с поля боя. Это больше не моя головная боль, и я предпочитаю не думать об этом. ~ Ɔ. Для кого вы пишете? Читают ли ваши коллеги книги? ~ Да, читайте. Я пишу для всех. Я думаю, неважно, сколько вам лет, внутри вас все еще живет тот подросток, которого кто-то когда-то не понял или не поддержал, и для них все еще важно услышать. Книги о взрослении, так сказать, мы говорим читателю: «Ты не один» — но это очень важно услышать в любом возрасте. Поэтому подростки не просто любят их. ~ Издатель: Popcorn Books ~ ɔ. Общаетесь ли вы со своими сверстниками или, как другой кандидат на нашу премию, Гордей Петрик, окружаете себя исключительно людьми из других поколений, очень старшего возраста? ~ В моей жизни есть два человека, которые очень близки моему сердцу и к которым я впервые обращаюсь в Совете: Мой лучший друг — мы коллеги — и мой хороший друг, который в три раза старше меня. Хорошие, умные, добрые люди, которые могут стать нашими друзьями, не делятся на категории по возрасту, национальности, половой принадлежности и другим формальным признакам. Они есть везде, от нуля до ста тридцати, и ограничение общения только с одной возрастной группой — это избежание возможности встретить миллионы прекрасных людей на этой планете. В отзывах вас сравнивают с Драгуном. Кем бы вы хотели видеть читателя? А кем бы вы хотели быть? ~ Сейчас я не читаю подростковую литературу, но вырос на советской литературе. У меня были почти все книги Владислава Крапивина, я покупал подряд все, что находил в книге. На втором месте оказался Анатолий Алексин, а остальным понравилось что-то одно: «Чучело», «Вам и не снилось». Я уважаю многих писателей, но не хочу быть похожим ни на одного из них. Конечно, советская литература оказала на меня большое влияние, она меня сформировала — я никуда от этого не денусь, но для меня это как некая база, опора, с которой я должен спустить курок и двигаться дальше: искать своего обладателя, искать себя. ~ ɔ. В этом году вы были номинированы сразу на две премии: GQ и Snoba. А кто-нибудь даст премию как лучшему писателю? Если не для себя.
Учитывая, что список ограничен только этим годом, я не рассматриваю. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с датами, но пока все еще немного безопасно для этого, чтобы быть компетентным, чтобы дать кому-то бонус. рассмотрим. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с данными, но пока все еще немного успешно, чтобы быть компетентным для того, чтобы дать кому-то бонус. На самом деле, список ограничен только этим годом, я не принимаю его во внимание. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с датами, но пока все еще немного безопасно для этого, чтобы быть компетентным, чтобы дать кому-то бонус.
Учитывая, что список ограничен только этим годом, я не рассматриваю. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с датами, но пока все еще немного безопасно для этого, чтобы быть компетентным, чтобы дать кому-то бонус. рассмотрим. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с данными, но пока все еще немного успешно, чтобы быть компетентным для того, чтобы дать кому-то бонус. На самом деле, список ограничен только этим годом, я не принимаю его во внимание. Я не читал ни одной книги с теми, кто действительно был опубликован в 2020 году. Скорее, он делал гадости, но у них ничего не вышло. По правде говоря, если бы я не был самим собой, я бы не сидел сложа руки. Это связано с ужасной чертой моего темперамента — тенденциозным и снобистским отношением к прогрессивной литературе. На самом деле я признаю, что это неправильно, довольно далеко от реальности и ограничивает меня самого. Я придумал для себя такое отношение в 13 лет, когда думал, что в 30 лет пронзил жизнь и прочитал Достоевского. В то время я еще не знал, что могу вырастить писателя, и он попадет в ловушку похожих людей из других людей. Сейчас я борюсь с датами, но пока все еще немного безопасно для этого, чтобы быть компетентным, чтобы дать кому-то бонус.
