Фото предоставлено автором
Эпиграф из
— Ты газ, когда говоришь о жене, — саркастически упрекнул гусар своего друга и соратника.
«Я вызову тебя на дуэль и расстреляю, если ты тоже не начнешь», — глухим стуком предупредил он своего коллегу.
— Я не собираюсь начинать, да? — растерялся гусар.
«Подавись, дурак!» Обиженный муж разрядил на него пистолет.
Воспоминания кавалерийского полковника С.П. Великий русский
Учебники были составлены недобросовестно. Где-то в начале они напутали с любовью, у них не было половой жизни. Вот почему так много одиноких мужчин и женщин. Нелегко долго жить, думая, что в любви самое главное — это гигиена и профилактика нервных заболеваний, а потом понять, что без семьи нет целостной картины. Никакая жизнь не является шаблоном для кредита резюме. Хотя дома спора нет, но комфортнее.
И нельзя оправдывать семейную жизнь с точки зрения удобства. Семья неудобная. Это череда требований к пустому месту с подписью без строк. Но единственная альтернатива — монастырь. Там тоже живут люди. Не самый грешный. К тому же у них есть дар от Бога — жить наедине с собой. Но тот, кто не был одарен Богом, должен жениться. Ищите душу, найдите ее, найдите отклик и женитесь.
Мой собственный результат был таков: в 1992 году я выходил на рассвете из модного ночного клуба возле станции метро «Университет» и натыкался на свою семью — молодой отец, его жена и двое их детей направлялись в лес, катаясь на лыжах на полном ходу. Отец продолжал идти, говоря заспанной семье: три круга до родника и обратно, иначе мы не успеем на «Утреннюю почту».
«Дорогой, — запротестовала его прекрасная жена, — мы уехали в семь утра». Мы можем сделать сорок кругов по одиннадцать. Я должен был проверить мой будильник перед завтраком.
Я долго смотрел на них. Ревнивый. Он купил жизнь инфанты за третьесортный участок земли. Я, должно быть, помнил, как каждый день проходил три километра от школы по черным вспаханным полям свеклы. Я смотрел на высоковольтные линии электропередач, величественно сверкающие серебром на фоне частых гроз в этом районе. Я думал о главном. Я думал о любви. Потому что это было самым важным, что бы вы ни говорили. И ум ребенка рисовал картины завоеваний великих империй, чтобы эффектно представить их объекту своего чувственного желания.
Потом крылья памяти унесли меня в скальный город под Херсонесом, освещенный светом полной луны, где я тоже думал о любви. И сознание юноши нашептало о насущной необходимости безнадежно заболеть кем-то маниакально желанным и, по возможности, сочувствующим. Последнее в то время было необязательным элементом. Любовь, как и ее недостаток, является колоссальным источником творческой энергии. Много ли нужно амбициозному молодому человеку!!!?
Это было, это действительно было.
И теперь горизонты моего разума взорвались молниеносными воспоминаниями о моменте, когда я точно понял, что объект, который я искал, находится в пределах моей досягаемости и находится под моим контролем. Уровень моей убежденности в этот момент достиг таких высот, что внешние обстоятельства не имели значения. Я взял предмет за руку и повел его. Я еще ничего не знал о стратегии семейной жизни, но трезво осознавал, что веду все: непобедимые силы живой природы, смертоносные тайны океанских бездн, подавляющее безумие антиматерии, агональные «сверхновые» для доли секунды до вспышки, мягкие сны об обязательном смертельном небытии.
Я с наслаждением прислушивался к спокойному дыханию любимого музыканта, чувствовал ее длинные, бледные, но удивительно сильные пальцы, пронзающие холод. Мне пришлось надеть перчатку. А потом: растянувшийся на три года эпизод, как мы летели, обнимались, рвались в пропасть. Чье-то лицо, измененное скоростью падения, обрывками фраз и рывками событий.
Любимый оказался именно тем, что я, умник, заказал в детстве на высоковольтное серебро — больше, чем смог поднять. И я не заболел с любимой, как хотел, завязав свой правый носок на одном из деревьев в скальном городе, я умер в ней. Теперь большинство моих действий лишь отголоски малейших прикосновений ее души. Часто сумбурно, противоречиво, бесцельно. Чудовищно неудобный дизайн.
Но жить без нее невозможно, а я живу только тогда, когда она рядом. По человеческим меркам мне сейчас десять лет, и с любимым мы видимся только по утрам и вечерам регулярно. Это мой открытый секрет возможного долголетия.
Я не люблю цветы. Их неудобно носить в руках. Но иногда дарю ей «кровь на мраморе» — пять белых роз, две алых розы. Вот как точно они описывают то, что происходит в моем сердце, когда я смотрю в ее глаза через стопку кальвадоса.
Он воплощение отрицания всего, что мне нравится. Это очень помогает держать вас в хорошей форме. Кроме того, я отвлек ее детьми. Хотя в своей безбрежности любви дети — минутная передышка. Дети — невольные спутники в нашем семейном приключении. Они с любопытством наблюдают за нами из своих вечных укрытий, стараясь припомнить для себя какие-то особо яркие реакции — пробивные разряды электричества, то и дело пересекающие водоворот гигантского водоворота мировых противоречий.
Это верно в своем конечном смысле. Его изображения могут быть распространены среди первобытных народов как объект религиозного поклонения. И самое смешное, если ей поставить такую задачу, она найдет способ к ней приспособиться. Только Христос своей благодатью охраняет мир от проявления силы ее веры.
Видимо, Он доверил мне моего возлюбленного для ограничения в этой жизни и за ее пределами. Смерть не отменяет приказ.
Если придется, я изменю законы природы и найду новый способ заполучить свою возлюбленную. Я создам другой мир и буду ласкать ее волосы лучами апрельского солнца, целовать ее холодные руки ледяными струями лесного ручья, шептать ей сказки сквозь оконные ветры перед сном. Я разобью зеркало реальности, чтобы увидеть его линию профиля на тысячу осколков. Я буду ходить во времени, слушая ее смех на протяжении тысячелетий.
Она имеет привилегию быть святой — все считают ее своей: итальянцы горячо клянутся, что именно так и должны выглядеть настоящие итальянцы, немцы разводят руками от очевидности ее германской крови, евреи даже ленятся об этом спрашивать , но она не станет святой, потому что имеет меня. За факт замужества на Страшном Суде к нашему делу будет отнесен только один свиток.
