На этой неделе ЕСПЧ обязал Россию объявить однополые браки законными после жалоб трех однополых пар в России. За 10 лет рассмотрения их дела пары распались, а часть активистов переехала в Европу. Истцы Рене Фет и Ильмира Шайхразнов рассказали «Газете.Ru», почему они не скучали по родине и как сложилась их жизнь в эмиграции.
«Оставаться было невозможно»
43-летний Рене Фет десять лет работал в проекте GayRussia: защищал права ЛГБТ-сообщества и организовывал гей-парады в России. В 2015 году он получил политическое убежище в Люксембурге.
«В России я был активистом, меня преследовали российские власти. Я уехал в срочном порядке после последнего московского парада 2015 года, который организовала GayRussia. Троих участников арестовали на 10 суток», — рассказывает правозащитник.
Со своей будущей женой Ириной Шипитько Рене познакомился в 2004 году: они познакомились в гей-клубе в Сочи. За это время Рене идентифицировали как девушку. В 2009 году супруги обратились в Тверской ЗАГС — девушки хотели добиться признания однополых браков в России.
«Мы сейчас официально зарегистрированы как супружеская пара, но уже не в отношениях. В общей сложности мы были вместе пять лет: у нас была любовь, настоящая семья, мы хотели детей. На тот момент мы были первыми лесбиянками. Пара пыталась зарегистрировать брак в России — мы хотели, чтобы наши права были соблюдены, — объясняет Рене.
В ЗАГСе Твери отношения не регистрировали, ссылаясь на Семейный кодекс РФ, который определяет брак как союз мужчины и женщины. Получив письменный отказ, супруги обратились в тверской суд, а затем в вышестоящие инстанции. Затем документы были переданы в ЕСПЧ, а через 10 лет суд рассмотрел дело и призвал Россию узаконить их отношения.
«Это действительно историческое решение, но будет ли оно реализовано юридически, неизвестно. Хотя я уверен, что через 20-40 лет придет новое поколение. А оно совсем другое — у них новые ценности, живут дальше Интернет, абсолютно терпимы ко всему: «Разрешение гомофобной ситуации — это только вопрос времени, — говорит Рене.
Они с Ириной поженились в Торонто в 2009 году — брак продолжается, но в отношениях пара больше не состоит. Рене продолжает свою работу по защите прав человека в Европе: здесь она чувствует себя спокойнее и комфортнее.
«Дела сложились хорошо: я изучаю языки, потому что Люксембург — многоязычная страна. Более того, я работаю в Amnesty International Luxembourg, а также защищаю права ЛГБТ, потому что дискриминация есть везде.
Теперь я наслаждаюсь своей свободой, я наслаждаюсь тем, что я есть. Я могу быть трансгендером, геем, лесбиянкой — кем угодно. Я много путешествую по Европе, у меня много друзей. В общем, я очень довольна!» — делится Рене.
Активист признается, что не скучает по родине, так как не может реализовать там свою мужскую гендерную идентичность. Хотя он скучает по своим друзьям в России, он не планирует возвращаться.
«Я всегда чувствовал себя вне женского пола, но в России всегда было сложно и непонятно. Я бы не хотел возвращаться — только чтобы увидеть маму, но она идет ко мне благополучно. Я бы никогда не хотел вернуться Жить там!тоска по родине, и если что, с каждым годом ее становится все меньше», — сказал Рене.
«Мы — часть того же общества»
29-летняя Ильмира Шайхразнова познакомилась со своей бывшей девушкой в Липецкой области через общего знакомого, с которым организовала один из первых пикетов ЛГБТ-сообщества. Спустя три года девушки решили узаконить свои отношения — и в 2012 году во время гей-парада в Санкт-Петербурге обратились в ЗАГС.
«Это была идея моего друга — мы решили отпраздновать определенную дату наших отношений с моей девушкой. Мы были вместе долгое время. Значит, это были настоящие отношения, а не мнимые, — говорит Шайхразнова.
По ее словам, они также хотели показать, что гомосексуальные пары ничем не отличаются от гетеросексуальных пар.
«Я не вижу никакой разницы между гетеросексуальными и гомосексуальными отношениями. Могут быть тонкости, но все мы люди и все совершаем ошибки. Мы расстаемся, у нас есть дети. одно и то же общество, объясняет Ильмира.
После неудачной попытки зарегистрировать брак ей стали поступать угрозы физической расправы как в соцсетях, так и в реальной жизни.
«Мне постоянно говорили: «Ты не член общества», «Ты человек второго сорта». Я боялся не смерти, а инвалидности и инвалидности. политическое убежище в Германии», — продолжает он.
После ее переезда пара рассталась — на данный момент девушки не общаются. Ильмира учится на инженера-программиста и в ближайшее время планирует поступить в магистратуру по этому направлению. Хотя в прошлом она пыталась организовывать гей-парады и защищать права ЛГБТ-сообщества, сейчас она отказывается участвовать в политике.
«В прошлом году я помог организовать гей-парад во Франкфурте. У нас было место, где мы предложили выставку с фотографиями женщин — это была своего рода профеминистская акция. Я никогда толком не планировала свою жизнь в политике или юриспруденции. учится и сейчас работаю программистом в Германии, а в следующем году я планирую переехать в другую европейскую страну, потому что в моей области больше возможностей для исследований», — сказала Ильмира.
Девушка признается, что не собирается возвращаться в Россию, потому что не хочет снова чувствовать себя отвергнутой обществом:
«Почему я должен себя как-то ограничивать, если мне нравятся девушки? Если я нахожу девушку привлекательной, почему я не могу с ней встречаться? Я не планирую приезжать в Россию в основном потому, что не хочу быть вторым -Класс После чего я должен приходить сюда и пытаться как-то развиваться, привносить что-то новое, если меня здесь просто за человека не считают?
Я бы не сказал, что Россия такая привлекательная страна, чтобы скучать по ней.
При этом Ильмира убеждена, что в ближайшее время Россия станет более толерантной к ЛГБТ-сообществу — это вопрос времени и смены поколений.
«Вообще проблема гомофобии, открытой неприязни и ненависти к ЛГБТ появилась буквально 10 лет назад. Раньше такой политической программы не было и не было для нее причин. Я помню времена, когда это могло показаться новым и непонятным, но прямой агрессии это не вызвало. «Думаю, это быстро пройдет, когда придет новое поколение», — заключает он.
