Пожалуйста, найдите электрическую почту. Чтобы подтвердить регистрацию, защитите ссылку в сообщении, которое мы вам отправили.
Те, кто сделал вывод о присуждении Нобелевской премии Муратову, конечно же, не понимают и не ангажированы аристократией всех внутриполитических аспектов. Это наши семейные дискуссии. Однако одно событие для Нобелевского комитета очевидно: в Российской Федерации воля текста нуждается в помощи.
Нарисованный портрет лауреата Нобелевской премии мира Дмитрия Муратова на сайте Нобелевского комитета в привычной развязке демонстрирует всклокоченные волосы человека (сильные преувеличения художника) и галстук, снятый с одной стороны. Я жил у Дмитрия Андреевича Муратова в галстуке и видел, наверное, только один раз на одном из юбилеев «Новой газеты», которую он возглавлял большое количество лет. А также на фото, где он запечатлен с международными наградами — не столько для себя, сколько для издания.
Галстук и Муратов — 2 багажа несовместимы, как гений и злодей. В результате того, что редактор — в «Новой газете» является живым воплощением российской журналистики, а позднесоветский и постсоветский и годы мешали политическому режиму. То есть журналистика, представляющая собой обзор самой себя, репортаж, расследование, не ограниченное остроумием и правами человека с безусловной практической поддержкой униженных и оскорбленных.
Политический тяжеловес
Конечно, Муратовская премия — это премия, которую получил сектор российской журналистики, который все эти годы занимался правами человека и защитой права на свободу текста. В самом практическом смысле. Это приз печатному изданию, воплощающему подобный образ журналистики, которая необыкновенно выживает в безусловно агрессивной среде, защищается этой бумажной версией в безопасных российских СМИ и увеличивает интернет-аудиторию всех возрастов.
Однако премия — это еще и признание харизмы главного редактора, седобородого мужчины чиновников, политиков и олигархов.
Самый часто задаваемый на данный момент вопрос по предлогу «Новой газеты» (вопрос с подтекстом и намеком) — почему, один из главных оппонентов власти, до сих пор не сотрудник иностранной разведки. Довольно сложно отнести это к клишированным определениям с клишированными представлениями о том, что российская пресса подавляется властями. Я проработал в печатном издании большое количество лет в ежедневном контакте со свежим лауреатом. Есть одно замечание: Дмитрий Муратов — политический, просто политический тяжеловес.
В тесном неправедном разделе российских СМИ есть два человека, которых власти всерьез обожают и, как следствие, пока не применяют никаких мер воздействия. Это Муратов и главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов. С ними вполне серьезные люди готовы поддерживать беседу и заботиться о своем внимании. В результате того, что за ними стоит — автобиография и вся ситуация постсоветской журналистики, бурной, конфликтной, бескомпромиссной и не стесняющейся в выражениях. Но и умение вести диалог на языке, понятном властям, у которых нет возможности избежать.
Модель для осознания: публикация летом 2019 года журналиста-расследователя Ивана Голунова, который был неправомерно задержан полицией, конечно же, результат большой социальной помощи. 2 года она еще работала в сегодняшних различиях. Однако роль Венедиктова и Муратова в доходах Голунова также нелегко переоценить. Никого другого люди, принявшие окончательный вывод — опубликовать, а потом еще и наказать полицию — и слушать не стали.
Премия для Анны Политковской ~ Вручение Нобелевской премии Муратову происходит на фоне конфликта в демократической (назовем ее так) среде: главный редактор «Новой газеты» заступился за главного редактора «Эха Москвы» в ситуации, когда Венедиктов буквально начал преследовать оппозиционную общественность за сотрудничество с Центризбиркомом и горячую приверженность электронному голосованию. Более того, Венедиктов искренне верил и продолжает верить, что эта система является передовой и может помочь предотвратить подделку. Прав он или нет — это уже другой вопрос. ~ Но нетерпимость к оппоненту в демократической среде — а это проявилось во время парламентских выборов, когда все, кто голосовал за «Яблоко», причем не по канонам «умного голосования», были объявлены либо идиотами, либо негодяями — невероятна. Результатом стал публичный конфликт между Муратовым и Леонидом Волковым, главой штаба Алексея Навального. То есть, спор — и очень принципиальный — между двумя людьми, которые делают общее дело. ~ По логике Муратова, преследование Венедиктова и «Эха» — это самоубийство той же демократической гражданской журналистики, поскольку она не может сводиться только к социальным сетям и видеоформатам, а должна присутствовать на уровне национальных традиционных изданий. И не нужно помогать властям уничтожать уцелевшие оазисы без статуса иностранных агентов, одним из которых является «Новая газета». ~ У Муратова есть и политическая позиция — он считает поддержку «мудрого голосования» стадным поведением, которое не имеет ничего общего с сознательным выбором, а только добавляет очков коммунистам и их любимому Сталину. (Более того, Муратов не скрывает, что Григорий Явлинский — его друг). ~ Ну, и третий момент: поскольку газета вытаскивает людей из трудных ситуаций и, помимо прочего, помогает пациентам с редкими заболеваниями, сотрудничество с властями в этой сфере возможно и даже необходимо. И здесь Муратов вступает в жесткий конфликт с теми, кто считает, что спасенная человеческая жизнь не стоит сотрудничества, например, с банкиром Андреем Костиным. И главный редактор считает, что оно того стоит». ~ Те, кто принимал решение о присуждении Муратову Нобелевской премии, конечно, не знают и не должны знать всех этих нюансов. Это наши внутренние споры, усугубляемые деморализацией движений протеста, оппозиции и справедливых граждан после волны репрессий и массового применения ограничительных законов. Однако Нобелевский комитет понимает именно последнее обстоятельство: свобода слова в России нуждается в поддержке в первую очередь. За его использование сажают и убивают.~ В редакции «Новой газеты» на стене висят фотографии людей из редакции, которые были убиты за свой профессиональный долг и за свои права человека. Когда у тебя над головой каждый день висит такое напоминание, ты лучше других знаешь, чего стоит такая журналистика. Знамя «Новой» — Анна Политковская, символ того, как государство пренебрегает своей обязанностью защищать своих граждан и гарантировать им свободу слова. За день до объявления о присуждении Нобелевской премии мира газета вспомнила о Политковской в связи с 15-й годовщиной ее убийства и истечением срока давности по расследованию этого преступления. По сути, Анна Политковская также является лауреатом этой премии, наряду с Муратовым.
На протяжении всей своей карьеры Муратов выводил на чистую воду неприятные прецеденты о власти и о тех людях, которые несправедливо питаются ею. Он бесконечно спасал людей из самых сложных ситуаций, в которых оказывалась толпа, когда его собственных сотрудников «брали» прямо у дверей редакции. Где для него заканчивается защита прав человека и начинается журналистика, и наоборот, порой непонятно.
Это человек, который имеет возможность сесть за ужин с министром в форме и заверить его в своей правоте. Или накормить коллегу Владимира Путина и задать ему вопрос по делу — не «Сколько времени?» и не в формате прямого голоса, а такой, которого 1-й человек не ждет. В связи с тем, что этот вопрос имеет смысл, требует умозаключений и обладает определенной новизной информации.
Эти качества Муратова и его печатной продукции не остаются незамеченными. Премия была присуждена корреспонденту — вместе с другим корреспондентом, но тоже из государства, где воля текста подвергается нападкам. Главный редактор печатного издания, который каждый раз противостоял властям, охотился за правами человека и основал жанр журналистского расследования в Российской Федерации. Да, его получил не Алексей Навальный, а человек, олицетворяющий текстовую свободу в стране, которая настолько весома, что главного оппонента режима не держат в информационном вакууме, то есть без публичной защиты.
В этом есть логика. Как, например, с точки зрения Запада, в нашем сознании «родины».
Андрей Колесников
Фонд Карнеги для международной вселенной и Столичный центр Карнеги как организация не занимаются совместным отстаиванием вопросов государственной политики. Публикация отражает личные взгляды ее создателей, которые не следует воспринимать как основную точку зрения Фонда Карнеги за международный мир.
