Маниакально-депрессивный психоз или просто биполярный: так называют болезнь, которой страдают в среднем пять-восемь человек из тысячи, о которой ходит множество легенд, доведенных до абсурда. В День распространения информации о биполярном аффективном расстройстве Екатерина Бормотова, корреспондент Сети городских порталов, знает, как жить с этим диагнозом.
Несколько лет назад в это время мне поставили «модный» диагноз — F31. В переводе с медового на русский это означает «биполярное аффективное расстройство». Спасибо медицинскому персоналу за то, что выбрали такой милый термин для названия моей болезни, ведь раньше, в русские времена, она называлась «маниакально-депрессивный психоз» — дайте свое согласие, это страшно.
Но у этого приятного термина есть и обратная сторона: слишком мало людей воспринимают болезнь с таким названием всерьез. «Маниакально-депрессивный психоз» звучит убедительно, а биполярный — это что-то про молодых людей, которые не определились с собственным настроением. По крайней мере, например, почти всех замечают. И это абсолютно точно помогло, когда мне поставили диагноз. Абсолютно нет.
Мне было 27 лет, когда я впервые попал в областную психиатрическую больницу. Она быстро позвала за собой: Я был дома 1 и действительно чувствовал, что в данный момент могу что-то с собой примирить. Мое понимание, казалось, раздвоилось: Какая-то часть меня хотела покончить с этой жизнью, но другая часть осознавала, что на самом деле она не была обязана создавать это. Это очень страшно. Предположим, вы заперты в комнате с убийцей и должны убедить его не убивать вас. А теперь представьте, что эта комната — ваш разум, а убийца — вы.
Когда я уже ходила к психиатру, врач считал, что у меня на самом деле рецидивирующее подавленное расстройство. В какой-то степени он был прав: депрессия — это биполярная часть. Но вторая часть — это мания.
Люди часто не знают, что отличает депрессию от плохого настроения. У меня есть простой комментарий: депрессия ходит по воде. Вы создаете все то же самое, что и на суше, например, напрягаете мышцы, прилагаете те же усилия, но из-за сопротивления воды не можете получить тот же результат. Если следовать по стопам этой аналогии, то мания — это невесомость. Вашим усилиям не мешает земное притяжение, вы слегка отталкиваетесь от земли и летите, но не бежите.
Главные герои фильмов и книг обычно говорят: «Каждый раз, когда я действительно знал, что со мной что-то не так». Я никогда не думал об этом. Я была убеждена, что на самом деле все люди живут и переживают, как я, просто они сильнее и более управляемы, а я всегда совершаю какие-то глупости и затмеваю все. Еще когда мы были молоды, мой будущий муж сказал мне, что мне нужно обратиться к специалисту по психологии. Конечно, я не считал. Позже, когда мы поженились, он начал говорить о психиатре, но я была убеждена, что со мной все в порядке. В результате я обратилась к врачу только после расторжения брака, и он поставил мне диагноз «депрессия». А через полтора года меня увезли за 8 км (Сибирский тракт, адрес психиатрической больницы. — Прим. ред.).
В больничной палате было около 20 человек, ни тумбочек, ни телевизора, ни цветов на окнах, только кровати с белоснежными простынями, на мне была больничная ночная рубашка, зубная щетка и тапочки из собственной одежды. Это называется «камера наблюдения», туда входят вновь прибывшие. Звучит пугающе, но когда вы понимаете, что кандидатура — это фактически смерть, выбор очевиден. Затем тех, кто небезопасен для себя и окружающих, переводят в другие палаты, где уже можно иметь личный багаж, но еще нельзя, например, звонить по телефону или вышивать.
Количество самоубийств в Российской Федерации и в мире с каждым годом снижается, но все еще остается на самом высоком уровне.
Инфографика: Виталий Калистратов / Сеть городских порталов
Я вышла из клиники через полтора месяца и рассказала о своей болезни в социальных сетях. Вообще-то я принимаю во внимание, что кто-то посчитал это излишним, а кто-то посчитал меня героем, потому что я действительно говорил с неприкрытым лицом, но давайте посмотрим правде в глаза, у меня не было выбора. На работе они знали, в какой больнице я оказался, но ассоциация журналистов, например, компактна, иначе люди знали бы, что я в психушке. Проще было сказать это самому, чем привлекать многозначительные взгляды и бороться со слухами, когда я пытался заменить рабочее место.
Затем началась новая жизнь. Из-за одного из веществ я набрал 20 кг, спал по 16 часов в сутки и не хотел выходить из дома. Мне повезло, что у меня была возможность работать удаленно, мои опекуны поддерживали меня, но даже при этом мне пришлось влезть в долги. Не знаю, как люди с моим диагнозом справляются с работой на этом этапе, это довольно сложно: из-за нейролептиков рассеянность становится заметной, когнитивные функции ослабевают, коммуникативные навыки теряются.
В книгах и фильмах о биполярном расстройстве часто поднимается проблема принятия исцеления — почти всем людям нелегко примириться с тем, что им придется всю жизнь принимать вещества, вызывающие побочные эффекты. Но о потере себя и говорить нечего. Вот вы живете 27 лет и думаете, что вам присущи определенные черты характера, а потом выясняется, что это, скорее всего, не черты характера, а болезнь.
Как понять, где заканчивается вы и начинается болезнь? Как понять, что именно вы хотели путешествовать автостопом, завести кошку, переехать в другой мегаполис или выйти замуж, и никакие болезненные мысли не влияли на ваши решения? Вы вообще предпочитаете Айвазовского или воспринимали его образ только в безумии, когда все ощущения обострены до предела? Я являюсь членом нескольких обществ пациентов, и это то, что действительно беспокоит многих людей.
Есть и хорошие объявления: С этими данными можно существовать. Со временем организм становится зависимым от препарата и уже не вызывает абсолютно тяжелых побочных эффектов. Некоторые препараты уходят в прошлое и используются только во время обострений, врач найдет замену некоторым, если вы жалуетесь на неприятные эффекты. Они выбрали для меня хорошую модель работы, с которой я могу существовать в реальной жизни: работать, встречаться с людьми, помогать тем, кто мне ближе всего. Но, конечно, случаются и обострения.
Обострение происходит не сразу, оно развивается в течение нескольких дней или месяцев. Очень важно обратить на это внимание в самом начале, иначе возникнут трудности — от ссор с родственниками до трудовых затрат и долгов. Долги… Проклятые деньги в мании тратятся так, как будто они не ваши. Еще до того, как мне поставили диагноз, мне было ужасно неприятно играть с данными. Видите ли, я бы запретил выдавать кредиты людям без психиатрического обследования. По крайней мере, это освободило бы меня от ряда задач. К счастью, у меня никогда не было больших денег или имущества, поэтому в результате я несколько поблек.
На пиках я обижал людей, заставлял людей влюбляться в меня, подводил людей, подавлял значимые связи, создавал новые непонятные связи, вел себя отвратительно и вызывающе, совершал поступки, о которых скорее жалею и буду жалеть всю жизнь. И я больше даже не пытаюсь. Если для этого придется вечно пить таблетки — я готов.
Мне очень повезло с близкими. Практически никто впоследствии категорически не отказывал мне, когда я рассказывал о собственном диагнозе, но я принимаю во внимание, что с этим сталкиваются почти все пациенты. Было немного трудно объяснить некоторым самым близким людям, почему я согласилась лечиться — они говорили мне: «Тебе это не нужно, я о тебе забочусь, с тобой все в порядке, ты нормальная». Родственники и друзья часто уговаривают пациентов отказаться от этого метода приема лекарств, потому что они чувствуют себя «странно» с этими продуктами. Но это не так. Я убежден, что в процессе исцеления мы не теряем себя, а обретаем. Иногда на это требуется время. Иногда это время измеряется годами.
Я считаю, что быть человеком с биполярным расстройством не так сложно, как быть близким к этому человеку. Моим близким людям приходится каждый день напоминать себе, что мое поведение может быть оправдано болезнью. Моя мама часто задает вопросы, которые вполне способны обеспокоить зрелого человека. Я говорю о влюбленности, пеку торт или тусуюсь в баре до пяти утра, и вижу подозрение в ее глазах: она действительно боится, что это мания, за которой всегда следует депрессия. Я знаю, почему ее это волнует. И я бесконечно благодарна ей за то, что она не говорит об этом. Ну, он говорит — но, по крайней мере, не часто.
Люди с моим диагнозом вынуждены не только пить таблетки, но и вести дневники и следить за каждым своим чихом, чтобы отследить несчастные перепады настроения. Это утомительно. Но еще более утомительным является внешний контроль. Я думаю, что людям с биполярным расстройством действительно нужны только 2 части багажа: Лекарства и чтобы все за них стояли. О да, и психотерапия. Важно понять, кого все-таки обожал Айвазовский: вас или вашу болезнь.
