Вы не хоронили в августе в Одессе? Как, вы не хоронили в августе в Одессе, в полдень, в жару? Ну, давайте сделаем это вместе.
Попробуем близкого человека. Давайте.
Мы с вами подъедем к тому куску голой степи, где указано хоронить. Кладбище, мать их.
Съезжаются 15-20 покойников с гостями сразу. Голая степь, поросшая могилами. Урожайный год. Плотность хорошая, наш участок — 208.
Движемся далеко в поле. Там толпы в цветах. Все происходит в цветах.
Пьяный грязный экскаватор в цветах все давно приготовил. Ямки — по ниточке, раз, раз, раз. Сейчас он только подсыпет, подроет, задевая и разрушая собственную работу. У него в трибуне потрясающая рожа музыкального вида с длинными волосами. Лабух.
Двумя движениями под оркестры вонзается в новое, руша старое, потом, жутко целясь, снова промахивается, завывая дизелем под оркестры.
Дикая плотность, их суют почти вертикально. Поют евангелисты, высоко взвывают евреи. Из-за плотности мертвецов на квадратный метр над каким-то евреем: «Товарыши! Дозвольте мени!.. Тьфу! А де Григорий? Що ж вы мене выдштовхнулы? Товарыши!..»
Цветы, цветы, затоптанные, растоптанные, белые лица, черные костюмы, торчащие носки ботинок, крики: «Ой, геволт, господи, душу его упокой, дозвольте мени, товарыши!»
Хорошо видны четверо в клетчатом с веревками и лопатами. Их тащат от ямы к яме. «Быстрей, быстрей, закопайте, это невыносимо!» — «Сейчас, сейчас… Сначала веревки, потом лопаты, где, чей, как табличка, где табличка? Сойди с моей могилы! А где мне стать, у меня нога не помещается! Все равно сойдите с моей могилы!»
Веревки, лопаты… Музыкант выкапывает, они закапывают, пять штук сразу. Между ними по оси X — 50 сантиметров, по оси Y — 25.
Много нас, много. Пока еще живых больше. Но это пока, и это на поверхности.
Четыре человека машут лопатами как веслами. Мы им все время подвозим. Не расслабляться!
Покойники снова в очередях. Уже стирается эта небольшая разница между живыми и мертвыми.
Шеренги по веревке, расстояние между бывшими людьми — полметра, время — полминуты. Крики, плач, речи, гости, цветы, имена…
На красный гроб прибивают черную крышку: «Ребята, это же не наша крышка! Ребята, где наша крышка? — Откуда мы знаем, где ваша крышка? — Сема, держите рукой нашу крышку!»
В этой тесноте над вашей ямой чужой плач. «Он был в партии до последнего дня! — Кто, он никогда не был в партии! Если б мы достали кровь, он вообще бы жил! Ципарин, ципарин, ему не хватило ципарина! — Вы знаете, операции они делают удачно, они выхаживать не могут. Зачем тогда эти удачные операции? — Вы хотите, чтобы он хорошо оперировал, а ночами еще и ухаживал? — Я ничего не хочу, я хочу, чтобы он жил! — Вы скажите спасибо, что оперируют хорошо! — За что спасибо, если я его хороню? — Это уже другой разговор. — А вы знаете, вот он не хотел брать на себя. Вот он. Он как чувствовал. А они ему все время сверху: бери на себя, бери на себя! Он не хотел, я не возьму на себя, а они кричали: бери на себя! Он взял на себя, теперь он здесь, а они в стороне. — Что вы знаете, теперь же инфаркт лечат! — Инфаркт не лечат, его отмечают. Отметили, и живи, если выживешь. — Как он не хотел брать на себя, а они ему: мы приказываем, строй! Он говорил: я не имею права, они говорили: мы приказываем, строй! Он построил. Когда приехала ревизия, они говорят: мы не приказывали. Теперь он здесь, а они там. — Куда вы сыпете наши цветы, где он? Где Константин Дмитриевич? Константин Дмитриевич! О, вот он! Нет, это не он. О, вот он! Ой, Константин Дмитриевич, при жизни я вас искал, вечно вас ищешь, вечно вас ищешь. — Господи, спаси, помилуй, суди нас, господи, не по поступкам нашим, а по доброте своей, господи! — Товарищи, славный путь покойного отмечен почетными грамотами… »
Тут закончили, там заплакали. Тут заплакали, там разошлись. Цветы, венки, гробы, ямы, плач, вой…
Беларусь задними колесами в цветах. «Товарищи, всех ногами к дороге. Товарищи, разворачивайте!»
Черт знает, чего больше — рождается или умирает. Какое нам дело, если нас так хоронят.
Население! Мы — население! «Не смейте кушать, Марья Ивановна, это же колбаса для населения!» Сетевые сосиски, комковатые публичные макароны, бочковые народные пельмени, страна вечнозеленых помидоров, жидкого лука…
«Для удобства пассажиров маршрут №113 переносится! Для удобства покупателей магазин №2 Плодовощторга закрывается!»
А оперируют они хорошо! Только очень непрерывно. Так же, как и копают. Мы им подносим, они закапывают. Без простоев. Огромное поле. Все ямы на одном пятачке. Ибо — ах, ибо — удобно экскаватору, удобно копателям, конторе — всем, кроме нас.
Как наша жизнь не нужна всем, кроме нас, как наша смерть не нужна всем, кроме нас. Как нас лечат, как мы умираем, как нас хоронят.
Все.
————————————————
Список произведений Жванецкого
